Сколько раз я уже слышала эти слова?..

Свет включился, но тело осталось напряженным, как в момент опасности. Понятное дело: профессор только начал говорить. Дальше по его программе - текущие результаты клинического и биохимического анализов, динамика роста размера клона ПНГ, результаты прошлогоднего типирования, план действий на ближайшие дни, план действий на ближайший год. Что было, что будет, чем мой костный мозг - и мое сердце? - успокоится. Или наоборот.

Говорят - надо делать, но не сейчас. Вот если опять рецидив, тогда сделаем. Нет, не сейчас, вот на следующий раз. Это как будто, заслышав звук сирены, прячешься в бомбоубежище, а враг, издевательски снизив высоту полета, решает не тратить снаряды и возвращается на базу. Все потому, что у меня нет родственного донора, а пересадка от "чужого" увеличивает риск. И потому, что организм пока еще отвечает на комбинированную терапию; между рецидивами жизнь течет вполне себе спокойно. Может быть, враг бережет меня для какой-то миссии, просто держит в тонусе периодическими налетами?..

Каждый раз, когда я слышу в свой адрес словосочетания с термином "трансплантация", мое сердце, и без того уставшее от недостатка кислорода, начинает торопиться прокачать оставшийся воздух. Хватаюсь, за что могу, только бы не упасть в обморок, перебирая знания и впечатления об этом способе лечения. Список ключевых слов сложился уже давно: угнетение собственного костного мозга, переливание, сто дней, реакция "трансплантант против хозяина", отторжение, рецидив. Нечестно по отношению к специалистам вычеркнуть из списка слова "выздоровление", "восстановление" - это ведь тоже правда, тоже случается. Но очень уж пугает остальное, поэтому хорошее остается в тени.

И не важно, оставляю я себе выбор или нет, как я буду жить, если решусь на нее или нет, - это очень опасное и малопредсказуемое событие. До, во время и после трансплантации происходит то, о чем большинство людей, особенно здоровых предпочтут не знать; о чем по этой причине принято молчать. С точки зрения здоровых людей техника и технология лечения кажутся настолько невероятными, что подробности редко выходят за пределы сообщества врачей и пациентов - зачем травмировать остальных. А когда одна из сотни историй появляется в сети, там случается взрыв. "Господи, как страшно! Как люди с этим живут?" - если история написана в миноре. "Какое счастье, какая радость!" - если мажор и выздоровление. Все тональности существуют в одном произведении. Страшно! Но с этим действительно живут, начинают жить, продолжают жить…

Однажды я почти поверила, что трансплантация - это вовсе не опасность, а чудо. В сентябре этого года в Петербурге прошла встреча реципиентов и доноров костного мозга. Я не смогла себя заставить смотреть видео, но прочитала некоторые тексты, посмотрела фотографии. Подумала, что в современном мире понятия "чудо", "новая жизнь" затерты, а потому не вызывают доверия. Почувствовала, что в историях доноров и реципиентов каждое слово - правда. Потому что до счастливой встречи, до ощутимого обретения нового родственника каждый из них прошел путь: принятие решения, отклик медицинского сообщества, сложная процедура, долгое ожидание. Кажется, так построены сюжеты сказок: однажды в счастливую жизнь героев приходит нечто, испытывает героя и (тут зависит от культуры, конечно) ведет его то ли к счастливому, а то ли к трагическому концу. Сказка, какой бы она ни была, - это все-таки волшебство, чудеса, победа добра над злом (хотя бы частичная).

Хорошо, когда врачи следят внимательно, улавливают изменения, вовремя реагируют; когда пациент из неведомых источников набирается внутренней силы и терпит, выжидает, благодарит судьбу. Но не автор управляет музыкой, поэтому лейтмотивы и голоса сбиваются, теряют темп, тональность: пациент, который верил, вдруг устает, врач ведет его к выздоровлению, а приходят они вместе к рецидиву. Или наоборот: надежды нет, и вдруг - человек здоров!

Этой музыкой, наверное, вообще никто не управляет, поэтому слушать ее трудно, часто даже невыносимо. Всегда хочется красоты, гармонии, благополучного разрешения, а тут никто этого обещать не может.

Поэтому я боюсь. И вздрагиваю каждый раз, когда трансплантация приходит в мою историю болезни.