То ли белое, то ли голубое, а то ли серое - возле лица. Вниз… Джинсы, наверное. А нет, кюлоты заранее приготовила, давно не надевала. Если кюлоты, то наверх белое, конечно. Блин, нет, белый бюстгалтер-то в стирке. Может юбка? Темно-розовая. Да, юбка, но к ней белое, а если не белое, то… Не пойду никуда.

- Да что такое! - крикнула Аня в зеркало.

Нервные босые ноги понесли ее на кухню. Часы над дверью напомнили, что если не выйти через пять минут, можно опоздать. "Можно!" - разрешила себе Аня, запивая напряжение прохладной водой. "Все-таки белое. Белое!"

Она вернулась к зеркалу, приложила белую футболку к груди и решительно посмотрела сквозь стекло прямо в себя. Взгляд задержался на лице; глаза увеличились, футболка выпала из рук.

- Белое на белом…

Дневной свет, идущий в комнату через балконную дверь, ненавязчиво обвил Анино уставшее лицо. Гораздо более бледное, чем она привыкла видеть. Совсем не такое, какое видеть хотела, ненужное и чужое.

Вздохнув легко, но как бы вполсилы, Аня надела джинсы, синий джемпер, схватила сумку и вышла из квартиры в задумчивости. "Это я? Или не я?" - спрашивала она себя, с надеждой глядя на индикатор этажей в лифте. "Ну вообще-то я", - ответила себе Аня, выйдя на крыльцо. По пути к остановке ни о чем себя не спрашивала.

В автобусе Аня заняла два сиденья над колесом и достала зеркало. Оно было маленьким, и лицо не умещалось в нем целиком, но и так было ясно: те части лица, которые Аня поочередно видела перед собой, были одинаково бледными. Всмотревшись в оба глаза - их цвет сохранился, - Аня сфокусировалась на губах. По ним прошли светлые линии напряжения, но цвет оставался глубоким.

Аня достала телефон. "Окей, Гугл, бледность лица причины", - тихо сказала она экрану. Экран все понял правильно и быстро предложил ей множество вариантов. Аня пролистала первую страницу ссылок. "Аййй, ерунда какая!" - и закрыла окно браузера. "Окей, Гугл, сегодня перед сном не буду тыкать в планшет, а завтра встану, как выйдет, без будильника". Дав себе и Гуглу такое обещание, она достала ежедневник, посмотрела планы на текущую субботу, вычеркнула утреннее воскресное чтение. "Окей, Аня", - убрала ежедневник и телефон и стала смотреть в окно. Приеду последняя, ну и ладно.

Не доверяя им, Аня тихо прошла в ванную. Зеркало сказало ей, что вода из-под крана очень даже к лицу. Потому что лицо тоже - почти прозрачное. Аня скрестила руки на груди.

- Да пошли вы! - бросила неизвестно кому.

Бледность оказалась устойчивой к чашке кофе и дольке темного шоколада. Аня выпила ещё полчашки и подошла к зеркалу: все то же. Скинула халат и ночнушку. Ну, тело всегда бледное. Или оно тоже теряет цвет?

Натянув дежурное рыжее платье, Аня вызвала такси через приложение в телефоне. Инна давно ждёт в гости, у Инны всегда - большой диван и тёплый кот. Инна не замечает - или делает вид, что не замечает, - наряды, украшения, макияж. Надо постараться сегодня вести себя так же: не замечать.

- Привет! Проходи, я чайник поставила как раз.

Не глядя на зеркальные поверхности, Аня прошла на кухню.

- Тони!

Тёплый кот полноцветного пёстрого окраса прыгнул к Ане на колени. Подставив голову и спину, получил поглаживания и вдруг повернул к ней голову: глаза в глаза.

- Тони, брысь! - Инна поставила кружки с кипятком на стол. - Ну рассказывай, как ты?
- Да вроде ничего, - Аня сняла с платья шерсть и посмотрела прямо на подругу. Прятать глаза от близких невозможно. - Представляешь, сегодня первый раз встала в выходной не по будильнику!
Инна засмеялась.

- Не похоже на тебя. Погоди, а ты почему такая бледная? Ты в порядке?
- Не знаю, - напряглась Аня.
- Может, приляжешь?
- Нет, спасибо.

Инна посмотрела сочувственно, сопереживающе, не зная, что предложить, и не смея открыть рот на эту тему. Тони вернулся на Анины колени и опять посмотрел ей в глаза, даже не подставляя спину. Внимание кота заставило Аню уйти в комнату. Следом пришла Инна.
- И все-таки?
- Отстань! - Аня повернулась к шкафу с книгами. - Ого, стихи Быкова! Как тебе?..

Инна начала что-то говорить, но Аня снова увидела своё лицо - в маленьком зеркале на открытой книжной полке. Белое лицо, моё белое лицо…

И все-таки - мое.

Директор ответил, что все, конечно, в порядке, как только, так сразу - ждем. Аня отложила телефон, допила чай, глядя в стену, перевязала пояс от халата и пошла к зеркалу. Голубой махровый ворот обрамил тонкую, напряженную шею и оттенил набухшие полумесяцы под глазами. Аня склонила голову влево и сощурилась; полумесяцы сузились, лицо сразу постарело. Вскинув брови, потянув их к потолку, Аня с удовольствием заметила живой свет больших глаз. Только по губам снова пробежали тонкие линии белого напряжения.

Надо быть сумасшедшей, чтобы, не зная причины происходящего, не понимая, какие злодеи сердца украли свежий цвет лица, появиться на работе. Если Инна, если даже ее кот обратили внимание на Анину бледность, то и на работе все обязательно обратят. Будут спрашивать - и те, кому действительно не все равно, и те, кому просто надо все время что-то говорить. Кто не спросит, тот будет упорно смотреть, а этого допускать нельзя; Аня работает с людьми и текстами. Заметной или незаметной ей нужно быть ровно в те моменты, когда она сама решит.

В этом смысле бледность ее предавала, но Аня не могла не понимать, что это делает она сама. Что-то пошло не так, где-то внутри поломалось равновесие, и цвет жизни ушел с молодого лица. Оно сохранило черты, осталось привлекательным и добрым, но было как бы неполным, ненастоящим. А без настоящего лица - куда, в какое русло?..

Вотсап стал принимать сообщения от девчонок, которые сидели в одном кабинете с Аней, но она не открывала мессенджер. Переоделась, заварила свежий чай и села за ноутбук - дописывать тексты по заданиям прошлой недели. Слава богу, что это можно делать дома, сидя за собственным рабочим столом, не видя своего отражения в экранах, стеклах и поведении людей рядом.

Но запираться дома нельзя; значит, нужно искать причину.

Звонить в поликлинику Аня не стала. Даже если терапевт выслушает жалобы и смерит глубину прозрачности уставшего лица, в лучшем случае она сможет предложить больничный лист и успокоительные. Мясо, гречка, поездка на дачу - понятная рецептура. Но слишком уж очевидно.

Аня нашла в списке друзей Ольгу, с которой они в течение последних двух лет аккуратно и внимательно разбирали и собирали, вынимая пыль и осколки, Анин внутренний мир.

"Ольга, привет! У меня внутри снова что-то порушилось. Мы могли бы на этой неделе встретиться?"

Ожидая ответ, Аня думала о том, что наверняка работа с Ольгой приведет к раскрытию очередного самообмана. Любое напряжение - маска вранья и разрушительного самоконтроля. Сколько раз уже Аня с болью вытаскивала ногу из хрустальной туфельки, украденной в чужой истории, осматривала мозоли и заливала слезами прозрачную - а в ее руках и почти призрачную - обувь. Чуть ли не каждый месяц она брала в руки кусок хрусталя с каблуком - это же сколько сказок обошла она в детстве, сколько непонятных ей героинь оставила с босой ножкой?..

"Аня, привет! Я заболела, к сожалению, голоса нет, сильный кашель. На этой неделе не получится, извини".

"Хорошо! Я напишу тебе в выходные. Выздоравливай!" - ответила Аня и расплакалась. Не будет, значит, похода в обувную лавку. Надо, значит, раскрутить проблему самостоятельно.

• - Привет! Как ты себя чувствуешь? - Глеб Николаевич положил руку на Анино плечо. Она опустила глаза.- Ладно, понял. Зачем приехала тогда, работала бы дома, сейчас вроде ничего такого срочного, что требует твоего присутствия здесь… - Глеб Николаевич, нельзя все время дома. Давайте я сделаю что-нибудь здесь.
  - Давай. - Директор задумался. - А! Знаю.Смотри, сейчас ты напишешь письмо руководителю учебного центра - ну, приезжали на той неделе с семинаром, ты еще фотографировала, - и фотографии заодно отправишь. И все, давай потом домой. А то бледная какая-то.
  - Глеб Николаевич… - Аня снова опустила глаза. - А можно я пойду с ноутбуком куда-нибудь, где буду одна? Пожалуйста! Очень нужно.
  
  Директор немного подумал.
  - Да, конечно. Экономистка уехала по делам, будет после обеда, можешь там, у нее побыть.
  - Спасибо!

Аня уединилась в чужом кабинете, быстро отобрала фотографии, отправила письмо, закрыла ноутбук и, не прощаясь даже с директором, вылетела на улицу. Ком напряжения ломал грудную клетку, но кофе хотелось больше, чем плакать. То есть, того и другого хотелось очень сильно, но не плакать же прямо здесь, в центре города, на сухой улице, пыль которой взбивают летние юбки, скребут подошвы сандалий и сандаликов - детей больше, чем когда-либо. Нет, сначала кофе, а потом остальное; где угодно, только не здесь.

Стакан был горячий, но если бы рука не дрожала, он держался бы в ней крепко. Аня едва успела поставить стакан на скамейку: душный ком вылетел из горла, и она расплакалась, увидев, как девочка лет пяти ртом, носом и щеками поглощала большой белый шар свежего пломбира в вафельной подставке.

Аня закрыла лицо руками, позволяя слезам стереть со щек последний цвет. Через минуту она промокнула реки на лице салфеткой, взяла стакан и ушла, повернувшись спиной к девочке в мороженом.

"Почему мне не пять лет, где, где они", - рыдала Аня, закрывая глаза. "Почему эта девочка пачкается мороженым - вкусным мороженым! - не думая о том, как она выглядит, вообще, кажется, не думая. Через пару минут к ней подойдет мама, вытрет ей нос, отберет, может быть, мороженое, или не отберет, нос точно вытрет, возьмет за руку..." - тут Аня сделала глубокий вдох и глотнула кофе. Обнаружив себя у перекрестка, посмотрела по сторонам и решила перейти на другую сторону, чтобы заглянуть в книжный. "Возьмет за руку, и… Ничего. За руку. И они пойдут куда-то. А меня кто возьмет за руку?" - Аня заплакала еще сильнее. Загорелся зеленый свет, и она, пошатываясь, пошла по переходу.

Жалко было упущенного возраста и уходящей жизни, которая уходила демонстративно, забирая силы и румянец щек. Трудно было сказать - понять! - надолго ли она покидала Аню; но казалось, что если причина неизвестна, то и следствие уходит в бесконечность. Жалко было и себя: Аня же понимает, что дело не в усталости, дело не в одиночестве, и что таблетки не помогут, и что она - вот еще чуть-чуть - найдет причину. Ну, когда слезы кончатся.

Только если вместе со слезами не утекут последние силы.

В книжном Аня не могла сосредоточиться. Бездумно брала в руки блокноты, магнитные закладки, пеналы и скетчбуки. Водила пальцем по корешкам полки "Психология", изучала ценники на стенде "Лидеры продаж". Зачем она пришла сюда?
- Мааааам! - разбудил Аню крик мальчика в желтой футболке с динозавром. - Мам, я выбрал!
- Денис, ты же говорил, что тебе нужны краски! А берешь альбом для рисования. У нас же все есть!
- Нету! - мальчик поднял над собой толстый альбом. - Я все изрисовал. Мне нужны белые листы.

Мама с недоверием взяла альбом в руки и пошла в сторону кассы.

- Мам, подожди! Вот еще! - мальчик метнулся к стеллажу со сладостями, взял маленькую шоколадку и подбежал к маме. - Смотри, смотри!
- Что это?
- Это моя буква, моя!

Аня подошла поближе, чтобы рассмотреть шоколадку. На красной обертке нарисована белая буква "М".
- Мак-сим, Мак-сим, - мальчик прыгал на месте, то ли от радости, то ли от нетерпения. Мама расплачивалась молча.

Аня подошла к полке с шоколадками и взяла четыре. "АННА". Вспомнила девочку с мороженым. "У кого цвет лица пропал, а кто-то нарочно делает лицо белым. Вот это да!"

Прихватив еще альбом для рисования и небольшой набор цветных карандашей, Аня расплатилась и поехала домой.

Дома ожидал дневной свет, идущий в комнату через балконную дверь, голубой ворот халата, обрамляющий тонкую, напряженную шею. В зеркале Аня снова увидела бледное, почти прозрачное, лицо.
- Белое на белом…

Улыбнулась, достала из сумки шоколадки, альбом и карандаши и устроилась на кухне.

Белое!.. И все-таки - мое.