Возможно, я привыкла бы к новому месту быстрее, будь тут транспорт разнообразнее и шустрее. Но выбраться из моей нижнеимеретинской низменности не так просто. Ритм большого города приучает торопиться, поэтому медлительность южных автобусов, лениво объезжающих витиеватые нелогичные дороги, раздражает. При желании поездки на этих автобусах можно рассматривать как развлечение, особенно когда напоминаешь себе, что других увеселений здесь особо и нет.

Я ещё не смирилась с тем, что транспорта мало, остановки далеко, поэтому добиралась до города с пересадкой.... С такси на автобус.... Времени ушло - час с хвостом, и денег не очень много, а по ощущениям - как будто съездила из Петербурга в Москву.
Автобус казался поездом, и смотрела я в его окна так, будто не кресла у меня за спиной, а двери купе. За окном проплывало то, что не может проплыть мимо окна общественного транспорта: железная дорога, заборы, пальмы. Я не меняла своего положения, но вот перед глазами скользит береговая линия, а вот взгляд упирается в зеленую высоту. А потом и вовсе в крупные буквы, которыми выложены названия санаториев, рассыпанных по берегу.

Дорога от олимпийского парка до центра Сочи - чуть больше двадцати километров. Все это - разные районы одного города. Но я преодолеваю километры на городском автобусе, а прямо перед моим носом по стеклу ползёт некрасивый жук, усатая монета но ножках. Встреча с природой в таких обстоятельствах возмущает меня. А жук некрасив настолько, что глядеть на него противно.... Но и оторваться сложно. Его движения так же неторопливы, как ход автобуса.

Слава богу, движение моря отвлекло меня от жука. Я видела то, что в больших городах принято видеть на больших же экранах: другая жизнь и другие картинки. Принято считать, что если рядом с тобой море, солнце, горы, то жизнь удалась....
Кстати, где жук? Уполз к самому краю стекла.

Два дня назад я разговаривала с подругой по скайпу. "Что у тебя там, море, пальмы? Не понимаю, о чем ты", - сказала она и прислала фотографию питерского спального района, где сейчас живёт. В реальной жизни я живу примерно в таком же. Но вот я вышла из автобуса и иду по маленьким улицам, задевая локтем... Пальмы. Я фотографирую их, чтобы потом смотреть на них ещё и ещё и привыкать, а заодно отправить изображения подруге, чтобы поверила. Чтобы мы поверили. По узким проходам между домами, которые тут называют улицами, я выруливаю к большой кофейне и с огромной радостью устраиваюсь на одном из диванчиков внутри. Жить в Петербурге и пить кофе означает в принципе быть и жить; если ты не пьёшь кофе и не обедаешь иногда в кафе где-нибудь в центре, то предложение про твою якобы жизнь завершается вопросительным знаком. Я заказываю огромную чашку капучино и подключаю вайфай: если уж и строить любовь с новым регионом, то надо для начала убедиться, что из культурного здесь не только кофейни. Питерский сноб во мне говорит, что в музее истории города Сочи не может быть ничего... Ценного? Но музей, каким бы он ни был, - это то, что будет сейчас напоминать мне о доме.

Маленькие улицы, организованные домами, в окна которых стучатся пальмы (какой ужас, какой ужас!) выводят меня к небольшому особняку с колоннами. Это - музей. Воскресный день, а очереди ни внутри, ни снаружи. Возле кассы я насчитываю троих сотрудников и двоих посетителей. Я покупаю билет и уточняю тут же, един ли он для всех экспозиций. Очень странно слышать от себя здесь слово "экспозиция", оно совсем не подходит к этим длинным коврам и портретам Путина за стеклом. Как же без него в музее города Сочи...

Мне предлагают осмотреть несколько маленьких залов на первом этаже. Флора и фауна, история основания, развитие курортов, революция, война, снова развитие, Бочаров ручей, космос в Мацесте. Больше, в общем, эти милые женщины, работающие здесь, ничего предложить не могут. Одна из них все время улыбается мне и, успевая пройти вперёд, включает везде свет. Она как будто не сотрудник музея, а официант. Или гостеприимная хозяйка?

Я вдумчиво изучаю стенды, а со стороны кассы доносится: "Восемь тысяч восемьсот рублей за сегодня. Неплохо для такого дня. Утром казалось, что вообще людей не будет....".

Я уговариваю себя не слушать и погружаюсь в историю. Она не забирает меня полностью, слишком много общих мест и известных фактов, хотя фотоматериал весьма обширный. Книги, вырезки из газет. Очень скоро мне все понятно становится про Сочи. Даже обидно, что так скоро. Но наличие знакомых исторических сюжетов на стендах рождает тихую радость. Зачем я разделяю себя с этим городом? У него и у моего есть общая история, пусть солнце они делят не поровну. Мы ближе, чем могло казаться.

Посещение музея меня успокоило. После просмотра фотографий предреволюционных времён и военных лет улицы с пальмами перестали казаться чужими и опасными. Напротив, листья этих южных берез распространяли атмосферу неги и основательного безделья в лучшем его смысле. Но воздух отчего-то стал холоднее, и захотелось ещё кофе. Наугад я добежала до торгового центра, где на первом этаже к невероятной моей радости нашлась кофейня "Шоколадница". Двумя этажами выше обнаружился и большой книжный. Заглянув в оба места, я вышла обратно на улицу, крепко держа в руках стакан с капучино - таким, как я всегда пью дома, самым вкусным во всем городе; и расплатилась я за него по карте, бонусы на которой копила в Петербурге. Недоверие и тревога стремились к нулю. И тут стало совершенно ясно: чтобы полюбить что-то новое, нужно найти в нем признаки старого. Чтобы сблизиться с чужим, надо отыскать в нем - своё.... Привычка обособляться (вместо того, чтобы укреплять связи) заметно портит внутреннее зрение. Но зачем мучать себя отчуждением?

Я искала признаки родного города в чужом. Нашла, и мне стало гораздо спокойнее.
Окрылённая этой мыслью, я (по опавшим, кстати, листьям, напомнившим нормальную питерскую осень) добрела до морского порта. Причалы, торговые галереи, скамейки вдоль берега, болтовня в громкоговорителях. Я присела на одну из скамеек. Спокойствие и оставшийся ещё в стакане кофе позволили развить мысль. Оказалось, что в любом новом месте старое - это я. Именно я, появляясь в незнакомом мире, являюсь постоянной и имею полное право начать воссоздавать свой мир и здесь. Любые переменные можно объединить и наделить значениями, если вовремя вспомнить, что это в твоих силах. В этом, если хотите, суть внешних перемен: сохранить себя.

Я с удовольствием думала обо всем этом до тех пор, пока не начало темнеть. Темнеет здесь рано, и К этому тоже придётся привыкнуть. Но с ощущением постоянства внутри, появившегося в результате поиска знакомого в незнакомом, привыкать к чему угодно гораздо проще.