Мое золото

Еще бы мне пару лет, и я в точности сформулирую
с десяток бесспорных тезисов учений любви предвзятых.
И будет моя любовь, как изделие ювелирное:
на ценнике – цифр шесть, и проба на бирке – девятки.
Такой дорогой предмет иметь пока не дозволено,
но золотом обладание – одна из первичных целей.
Питание духом, сидя на груде монет отмоленных…
Пока капиталы копятся, растут драгметаллов цены.
Пока капиталы копятся, дизайнеры все стараются:
вот - эксперименты с формами, открытия в цвете камня.
«Брильянт, фианит» - покажут вам укрытыми в бархат пальцами,
Глаза разбегутся.
Но – золото: вот главное, между нами.
Основа основ – металл. Как бы ни был он опробирован,
что золото – то блестит и влечет, не выходит из моды.


А если ты накопила и видишь пометку: «Продано» -
Он, значит, совсем не твой.
Неправильно, значит, выбрала.



Ночь с 11 на 12 января 2012

Съела шоколадку

Света дома сидит одна.
Света слушает ДДТ.
Очень близко к тому, чтобы послать всех на,
Далеко от насущных тем.

Света сжевывает шоколад,
Вспоминает ушедший год.
Понимает, что многое бы могла,
Но не сделала ничего.

Света пишет опять друзьям,
Ищет в репликах их ответ.
Не нашла, обнаружив, что к ним нельзя
Выпускать кровь центральных вен.

Света хлещет зеленый чай,
он способен умаслить нерв.
Поняла: нужно просто не замечать,
Что жизнь несправедлива к ней.

Света плакала просто так,
Но из слез получился стих.
Пусть само расставляется по местам,
Сколько можно уже грустить.

14 января 2012

Такая черта характера – восхищаться.
Такая несдержанность – бурно махать руками.
Такая привычка с детства – кричать от счастья.
Такая привычка - в печали лежать на камне.

Я слышу сигнал. Спешу ему отозваться,
Могу – напишу, не можется – говорится.
А кто не шевелится, тот – заключенный в карцер.
А кто равнодушен – свободная, значит, птица.

Отсутствие воли и бурный поток интенций.
Всю пыль в этом воздухе через себя без фильтра.
Мне трудно дышать через мокрое полотенце,
Труднее еще – подпускать к легким грязи литры.

А самое страшное: воздух со счастьем смешан,
Вдыхаю все разом - а легкие ли разделят?
От порченой примеси мой организм взбешен,
Но воспринимает грани на самом деле.

Встречать и строчить, вязать человека в строчки -
Такая привычка вечного графомана.
Во всем что-то есть. Во всех. Если кто не хочет
Свое показать, я похлопаю по карманам.

Такая черта характера – любопытство.
Такая привычка – клад искать, унижаясь.
И самое страшное - в голову верный выстрел.
Противное самое нашей породе – жалость.

14 января 2012

Сплин по-питерски

Я же вижу – не так. С ним что-то давно не так.
Он не может прелюдий Баха играть с листа,
Он по клавишам слишком грубо и больно бьет
И почти признался вдруг: «Музыка – не мое».

Я хочу воскресить, я пишу для него стихи.
Раньше он говорил, что нет у меня плохих,
А теперь смотрит зло, не слушает, говорит:
«Это плохо. По факту двойка, с натяжкой – три».

В сердце зреет протяжный, кривой, болевой протест.
Мы заходим в кафе. Он почти ничего не ест,
Отодвинул тарелку. «Закажем по вискарю?»
Не могу я так!
Отдышалась и говорю:

«Объясни, что случилось. Расстройства причина в чем?
Я готова помочь, я подставлю свое плечо,
Объясни. Ну попробуй! Я просто хочу понять.
И помочь. И понять. Ты слушаешь ли меня?

Отражается Питер в усталых твоих глазах.
Тебе нужно уехать, хоть в Киев или Казань,
Где другое, живое.
Хотя бы уже в Москву.
Я, как скопится, точно поеду и позову…»

«Да, от сырости питерской, серости я устал.
Но по ним же я буду плакать в чужих местах.
Я могу хоть сейчас, бросив, ехать туда. Зачем?
Пережду здесь сезон затяжной темноты ночей.

Что случилось? Поди пойми, я не знаю сам.
Не влюблялся несчастно, никто меня не бросал.
Разве только в себе самом разуверен чуть.
А вообще…Я совсем не знаю, чего хочу…»

Вечер 15 января 2012

Счастливое

Вот есть люди, которые будто бы съели солнца.
И поэтому светятся, ярче горят, чем звезда.
Вот и, собственно, я, составляя на вечер отзыв,
Расчихалась от пыли, которая с них – сюда,
В мое сердце, одно, но большое. Там мест – для всех.
Я учуяла счастье, собрав с моих звездных пыль -
Приживется, врастет и выправится совсем.
Да, я счастлива. Просто вечер хороший был.

Я о счастье, наверное, мало сегодня знаю,
Но вот кое-что твердо выучила и сдала.
Счастье в людях, которые точно и прочно с нами,
В их подарках, которые падают со стола,
Но так дороги, что нельзя их убрать подальше,
Потому что в такой вот вещи живет твой друг.

Счастье в том, чтобы отобрать из чужого – «наше»,
Чтобы этот отбор был приятный, не тяжкий труд,
А когда отберешь – жать покрепче, беречь, лелеять.
Если что, если вдруг, если что-то вперекосяк,
Улыбнется любимый кто-то – уже теплее,
Вспомнишь памятный вечер – и вот уже таешь вся.

Счастье в том, чтобы научиться вернуться в детство,
Счастье в том, чтоб уметь немножко не быть собой.
Чтобы лучшее в жизни связалось с каким-то местом,
Чтобы лучшее было рядом, в момент любой…

Счастье льется не слева, оно идет изнутри.
Никогда, что несчастлив, поспешно не говори.
Может просто ты так ведешься на шорох бед.
Покопайся, быть может, счастье найдешь в себе?...

Или – шире смотри, направляй на объект свой зум.
Знаешь, счастье заставить может пустить слезу.
И вообще-то оно не бывает совсем простым.
Ну, давай, заряжайся светом своей звезды!

в ночь с 22 на 23 января 2012

Проверка на прочность

Знаешь, мама, не так уж и страшно
в 10 вечера возвращаться.
Тем отчаянней я, чем старше.
Это, милая, не несчастье.
Страшно, мама, оставшись дома,
в тихой комнате, между прочим,
не ложиться до поздней ночи.

И фантазиями ведома,
и сомнениями страшима,
с удовольствием мазохиста,
с пылом свойственных мне неистовств
механизмов своих пружины
на износ загоняю дико.
Испытания еженощны:
несинхронен с часовним тиком
испытатель-многостаночник.

Загоняюсь неравномерно:
все меняется час от часа.
Я счастливой могла быть в первом,
во втором испарилось счастье,
ну а в третьем…провал, подъем ли,
в каждой ночи исход внезапен.
Испытателя бы уволить,
за советом сходить бы к папе…

Страшно, мама, в ночи однажды,
перевыполнив план проверки,
скромный опыт, что кровью нажит,
бросить, скомкать и исковеркать,
и оставшись, как без одежды,
без того, что несла в подсумке,
то ли скорбно, а то ли нежно
себя провозгласить безумной.

Страшно, мама, как время суток,
как мистический темный полог
на свободной стене рисует
мир мой - с блесточками, но полый.

Страшно, мама, что этим черным
мажет кто-то глаголы «будет»,
«стану». Где, предсказатель чертов,
запланирован выход в люди
и на мятой бы хоть бумаге
план движений моих набросан?
Утащила какая магия
Мое будущее с вопросом?

Страшно, мама, что безнадежность
тушей брякается дородной
возле ног.
Ну а ты - все то же:
«Как опасно там, на дорогах…»

ночь с 24 на 25 января 2012

Сонет

Мне шепчут: веры нет его словам.
Мне тычут: ни правдинки нет во взгляде.
Все истинное скрыто в целлофан,
А вектор мысли гибок, как палладий.

Чего мне пакость шепчете вы ради?
Он сам собой меня избаловал,
Он путь ко мне прошел по головам.
Я рада целлофановой преграде.

Какая жизнь, как если б он был прост,
Какие ночи, если ясно сразу,
Что не подарит что-то кроме роз,

И весь прочтется с ходу в пошлых фразах?
Он вам не должен. Это – мой вопрос:
Цена и грани крупного алмаза.

31.01.12

Бронзовый минор

Закрытую душу спокойно открою
скрипичным ключом.
Представшая в целости станешь сестрой мне -
мой дух увлечен
минорными гаммами в бронзовых струнах
и словом-ножом.
Аккорд на одиннадцатом многотрудный
распался в мажор.
Не ты в ля-миноре. Ты в ДО, или в СИ, и
на пятом ладу.
Минор и одиннадцатый взяли силы,
ты – жизнь, я - в аду.

Но дверь потайную раскрыть можно только
скрипичным смычком.
Загадка минора. Вот если не соль – то
мне в руки ничто.
Клеймо завитка не подпустит мой ключик
к колковой коробке.
Вот, мой ля-минор затужил и учит
свои уроки.

На нет суда нет; все, чем не завладела -
аргентума ритм.
Стал частью фарфорово-сильного тела
нахмуренный гриф.

Повязаны бронзово-звонким минором,
берем пятый лад.
В мажор разрешимся.
Сыграй перебором,
чтобы открыть смогла.

2.02.12

Сказочник

Каждую ночь во тьму роняет свеча лучи,
Каждую ночь, завернута в одеяло,
Жду, как на подоконник мой сядет сказочник.
Тихий. С глазами добрыми. Но усталый.
..Вот он. Сидит уже. Ждать даже не заставил.
Грустный, как неживой, полюбил сидеть он там.
Сквозь темноту на щеках его вижу слезы.
"Сказки им не нужны. Они злые все, дети-то.
Еле ушел от них. Без колпака и босый..."
Как в подтвержедние, грубо ерошит волосы,
Смотрит на пальцы ног, трет о пятку пяткой.
"Я растерял себя. Опустошился. Полностью.
Что-то, однако, с миром всем не в порядке..."
Смотрит назад, как ищет кого под окнами.
Дергает пояс плюшевого халата.
"Ну для чего историй и сказок столько мне?
Скоро забудется. Будь оно все неладно..."
Вздох неподъемный третьим ворвался в комнату.
Он головой поник и печально вывел:
"Все, ухожу. Нынче сказочное - не понято.
Я вот теперь не знаю - а веришь ты ли?"..
Перевзволнована, силюсь сказать глазами я,
Что окончательно, бесповортно верю.
Он веселеет от важного осознания,
Что есть один ребенок, по крайней мере,
И награждает темень улыбкой тоненькой.
Вот уж, на самом деле: быть добрым - мудро.
Сказочник добрый расселся на подоконнике,
Чтобы веселой песенкой встретить утро.
Милый, хороший мой, к сказкам своим подобранный!
Я забираю всю твою сказок стаю,
Я заучу все выдуманное доброе,
Я его к настоящему подверстаю.
...Каждую ночь в лучах неживой свечи
Вслух, на бумаге вторично рождаю сказки.
Сказочник рядом сидит. Навсегда - молчит,
Не сочиняет, ни в снах не живет ничьх.
Все потому, что ребенок был с ним неласков.

15.02.12

Хрупкое

До чего же падка я
На красивое.
Как на сладкое.
Подгребаю его всеми силами,
Тырю в сны мои,
Берегу, затыкая ватками.
И как крепко липну я
На уютное.
И со всхлипами
Наблюдаю, как медленное пьют ее,
Мою юную
Красоту, в мой уют отлитую.
Все, что было собрано -
Мое хрупкое,
Мое доброе,
Красота, что слетелась на руки мне -
Все к добру на дне.
Не в руке моей... Но - под ребрами.

16.02.12

Первое марта

Какой аккорд взять в первый день весны,
Какую для него найти тональность?
Мажор предчувствия от ожиданий сник,
Минор свершившемуся - не к лицу нимало.
Мажор ждет солнца и тепла земли,
Минор звучал три месяца последних...
Оставлю радость для прогулок летних.
Весны начало - первый вкусный блин.
Блин первый - снегом, лужами и льдом,
Тревогой и огромным серым комом.
Еще не время легкому пальто,
Но радостно друзьям и незнакомым...
Весна сама не смотрит в календарь.
И этот день - ни грустный, ни веселый -
Звучит густым виолончельным соло
И выставляет радости на старт.

Женщины

Быть всем одинаково милой – эффектный подвиг.
Усилие быть всем честной - как груз титана.
Рассыплется стайка на пары, и ходим по две,
Клянемся, что любим, но сил не хватает – вот ведь! -
Любиться союзом, союзиться беспрестанно.

И тайны, и слезы доверенно льются в паре,
В обход неприятной встречи со всем альянсом.
Но только в альянсе не вылезет ревность к парню,
И только лишь в паре в порыве исходишь паром.
А как быть одной для всех?..
И подводит ясность.

30.03.2012

Руки

И если б да кабы текла бы жизнь - легка,
Как новости ведущего на радио,
И я, конечно, знала б, что и как,
Кто ты, кто я. Живу – себя-то ради ли?, -
И из того, что взято и украдено,
Удержится ли что в ослабленных руках?

Несдержанно течет признания река.
Кулак в стене, в столе оставил вмятины.
Рассчитывая боль, припрятала в рукав
Веревку дней, измеренную пядями.
По совести и в такт - соображаю, как.
К тебе стремясь, рискую потерять ее.

И кто из нас двоих удержится в руках
Моих, берущих одного в объятия?

30.03.12

Как странно

Как странно, я ведь не знаю тебя совсем.
Потому что и до меня кто-то/что-то было.
Мотки по кругу на чертовом колесе.
Проработка чужих статей по архивам пыльным…
Неужто все воссоздать мне не по плечу?
Уложила я твой портрет на окружность пялец.
Когда мы вместе, смотрю в тебя по чуть-чуть,
Но когда мы отдельно – упорно, бестактно пялюсь.
Когда мы вместе - в два слоя вуаль на глаз,
И плохие картинки, кадры в зерне и бликах,
Поломан фокус. Чувствительность раз на раз
Выдает за бессилием вспышки любви великой.
Когда мы дальше - я здесь, а ты где-то там, -
За настройками наблюдают тоска и нежность.
Малейший плюсик - все ставится на места.
Вот великолепие целости и утешит.
Как странно - я предпочла бы тебя не знать.
Предпочла бы не разлучаться. Все время – рядом.
Томит и пугает открытия новизна,
Восхищает и сеет торжественный беспорядок
Внутри и вовне. По стежку собираю все.
В безопасности возлежишь на бесстрастных пяльцах.
Как странно. Как будто в жизни мне не везет,
А вот тут подсказали верно, в кого влюбляться.

31.03.12

Душная Нева

По железным дорогам стекается в город люд,
По морским и воздушным слетаются прямо к центру.
И с глазами горящими в небо кричат: «Люблю!»,
Только кто знает город хотя бы на пять процентов?

Город белых ночей. Надболотный оплот Петра.
Вечный повод к дождю. Неподвижный гранитный берег.
Изобилием фотографий и панорам
Привлекаются гости в открытые гордо двери.

По-хозяйски, на въезде: «Пожаловать вам добро!».
Так горжусь этим городом, что распирает даже.
Пропиарило дом мой пушкинское перо,
Да столичным прошедшим он душненько напомажен.

Все так любят, так любят блистательный Петербург!..
Что снаружи блестит, изнутри то бывает черным.
Протопите под этим небом свою избу.
Протопите…запахнет жареным и печеным.

Запекаются души хозяев болот и Нев.
И тела их тонки, как фарфоровая посуда.
Кто-то верит в Неву. Меня тянет рыдать над ней.
Кто-то едет сюда, ну а мне бы - сбежать отсюда…

11.04.12

Лента

Шальным копьем в груди застряла лента,
огонь-земля. Черно, черно и рыже.
Ожило все, знакомы с чем из книжек.
В соседнем веке сорок первым летом
Проклятый немец землю нашу выжег,

Проклятым сапогом сдавил, проклятым
Железом, порохом и словом мучал, ранил.
Жестоко. Злобно. Дико. Глупо. Странно.
Мы победили только в сорок пятом.

Мы победили дикость в сорок пятом.
В Берлин ворвались под венком из лавра.
Мы были биты, биты! Колоты и мяты.
Да получил от мятых бивший варвар.

Как тяжело ожившему поверить.
Как мощен груз, скопившийся на лицах
Героев, малочисленных теперь, и
Как страшно: вдруг победа – запылится?..

Все то, что на устах, страницах, в кадрах
Передается, оживает в мае.
Сегодня живо – что с ним будет завтра?
С тем, что мы чтим, всего не понимая?...

Кому обязаны пришедшим веком, летом -
Заучим списки, вытащим из книжек.
На год вся память канет в эту ленту,
Земля с огнем.
Нас немец бил и выжег…
В полосках черных и полосках рыжих
Живет все то, чем полон праздник этот.

9-10.05.12

Ветер

В обезлюдевшем парке расстрельная тишина
Нарушается ветром, машущим рукавом.
Если жизнь подобающей смертью разрешена,
То дрожать в ожидании вечности - каково?
Непорочные белые сыплются по земле.
Неподвижные глади ребрами поросли.
Далека слишком смерть в простоте моих скудных лет,
Но с воды поднимаются взгляды ушедших лиц.
Если б я наклонилась – столкнулись бы наши лбы:
В этих стенах мы ближе, нежели у креста.
Вот о собственной смерти можно и позабыть.
Об оторванных, вызванных думать не перестать.
Занавесили тучи шумящий холодный лес.
Неокрепшие листья ветер бросает в дрожь.
Все здесь против того, кто в судьбу нашу нагло влез.
Но, чему и противишься – морщишься, но берешь.
Если смерти боишься – так жизнь приручишь любой,
Не захочешь исчезнуть – вырастишь и дитя.
Почему мне не страшно, как если бы я – сам бог,
Вечный, знающий все и – чего от него хотят?
Прорастает же белое в грязной сухой земле.
Успокоится завтра взволнованная вода.
Как вчера родилась – и как будто мне много лет.
Я умру не сегодня. И может быть никогда.

13.05.12

Вокзал

Как допустил чревоточину в сердце город:
Здесь отпускает, впускает всех без разбора,
Здесь муравейник. Адовы ворота.
Запах свободы, подергивание рта.

Серым предателем к югу струится поезд.
С края платформы силы стекают. То есть -
К стенам вагона лепится изнутри
Мой синусоидный нервный сердечный ритм.

Белым платочком вслед – по каким законам
Жизнь посылаю в вакуумы вагонов,
Тело сложив на теплый асфальт платформ?
Как же я не вросла в него до сих пор!

Что-то столица нам – ад обещает, рай ли,
Я умоляю, чтоб тоже меня забрали.
Я умоляю, жизни отрез даю,
Чтобы меня на время свезли на юг.

Так умоляла я десять раз, или двадцать.
Если услышал – пока велит оставаться.
Хоть бы подал сигнал – наконец когда
Кончат играться душами поезда?

Сколько мне быть встречающей, провожатой,
Сколько держать слезу, пока губы сжаты,
Сколько через безжизненное стекло
В ваккум лить тепло, чтобы отлегло?

Если дорогами каждый с ближайшим связан,
То по одной не пустить всех живущих разом.
Если осталась – значит, не по пути.
Если без поезда – значит, другой мотив.

Если летят друзья – от меня, ко мне ли,
Крепче держи их, пальцы чтоб онемели.
Быть поездам и предательским блескам рельс…
Вечно мое стремится наперерез.

31.05.12 – 1.06.12

Поэма о просьбе

Показалось – твоей рукой поманила цель.
Вот и все – на пути к тебе меркнут цифры цен,
И предвзятая нежность светится на лице,
Когда вижу тебя – не меньшее, чем на троне.
Невозможная целость – и плачу, катясь в метро,
Нереальная близость – ну разве мне сесть на трон?
Чтобы не выдавать, как гнетуще и как остро,
Говорю о себе как будто о посторонней.

По количеству снов, в которых они – друзья,
Где им вместе тепло, чей сюжет из мечтаний взят,
По таким-то, которым верить совсем нельзя -
Вычисляется степень тянущего безумства.
Через ночь, через две – но снова они вдвоем,
Там исходит кипучим счастьем душа ее,
Но наутро дает пробоину водоем,
Утекает в подушку сон, в водоеме пусто.

И пока он манит, на мечте не начерчен крест,
Размышляет она: «Вот бы встреча – наперерез;
Вот бы снялся трамвай с изможденных проездом рельс,
По траве покатился, видимый, но свободный!
Если город и небо чувствуют сердца ритм -
Почему бы мне эту встречу не подарить,
Ну хотя бы одну, или две, еще лучше - три».
Миллионная доля шанса, как в преисподней.

Кто-то сверху, ее увидев, услышав – зол.
«Надоели все эти барышни из низов,
В день молений и просьб - до сотен четырехсот.
Регистрируем стойко, но некогда все исполнить.
Сколько можно просить, если знаете, что судьбой
Разрешается в каждой жизни вопрос любой,
И не вам возмущаться, не вам вызывать на бой,
Даже если с ее замашек бывает больно».

Только с верха слова к просящим не долетят.
Вот и ждет она, просит, плачет от боли тяг,
И почти что не любит жизнь без него. Хотя
Доля радости есть и в надежде на эту встречу.
Так пытает судьба усталых своих детей.
Что подарит во сне – тотчас отбирает день.
Вот и плачет она в метро – от чужих людей,
От своей несвободы.
Которой делиться нечем.

16.06.12

По следам тяжелого дня

И если я в коме, то жизнь – не моя беда.
Не мне возмущаться дорогам и дуракам,
Не мне говорить: «С чего это я не там,
Где бонусы быта расходятся по рукам?».

И если я в коме, то судьбы – не мой кроссворд,
Соседние жизни – не полок моих тома,
Не мне безотчетно рваться с упрямых свор,
И не беспокоиться, любит ли атаман.

И если я в коме, бесчувственна как к телам,
Так к душам. И не одна, но ни с кем еще.
Не жду, не ссыпаю спорное «Как дела?»,
И знакам внимания не открываю счет.

И если я в коме – ну, это уже не я.
Потыкаешь палкой – а, может быть, и жива.
Ни света, ни тьмы, ни голОво-круже-ния.
Потушенный овощ.
Который не прожевать.

Но, эй! Я не в коме. И это – моя беда.
Едва ли корыто с пробоиной починю.
Останется горечь сахаром заедать.
И хочется плакать. Но не с кем.
И ни к чему.

24.06.12

Ближе

Чем ближе люди, тем теплее дыхание, ярче блестят глаза.
Чем ближе люди, тем ты лучше слушаешь, ловишь, что друг сказал.
Чем ближе люди – раскаленнее воздух на уровне сильных плеч.
Чем ближе люди, тем отчаянней риск от ссоры в беспамять лечь.

Ты в безопасности, все время на линии, пяткой елозишь дно,
Когда не думаешь, что за словом следует, как-не-беспокоить. Но
Чем ближе лица, тем придирчивей смотришь на маленькие черты,
Под лупой – кожа, и подкожные клеточки, и вот он весь – теплый тыл.

И выбор – близость, и плавильня извечная, непреходящий стресс,
Нытье по адресу, доверие тихое, радость беде вразрез?
И выбор – холод, расстояния в мили, запахнутая душа,
Себе – «мне надо», «рассчитай – все получится», в целом - «сама решай»?

Как будто рвется, или попросту – тянется. Цельсий - грозит взорвать.
Как будто дома, но и как на улице, слов бешеных караван.
Чем ближе люди, тем проверка отчаянней, выстраданней. Весы
Качаясь, бесятся. Мучительно думают, как общий нам дать язык.

Veritas

А если болит – разболится, и ты - в постели,
Хандришь или бредишь, потерянный человечек -
Так сразу вокруг завыли да засвистели,
И сделали вид, что тешат, ну или - лечат.
А если плохо лечили, всю кровь пустили,
И духом ты стал абсолютно, конечно – нищим,
Есть шанс – не сходя с постели, в богемном стиле
Пустые сосуды наполнить по край винищем.
Чем больше винища, тем истиннее пустоты.
Где доверху полно, там что-то не очень чисто.
И Бог с ним. Пустому стукнешь, не спросят – кто там,
Обнимут и примут, согреют до «бро» и «систер».
Своя пустота – предельно гостеприимна.
Я жду, проходите, нет, ноги не вытирайте.
Да, как-то во мне темно, несмотря на имя.
Да, прошлый запас тепла довелось растратить.
Ну, как-то нелепо вышло, перегорело,
Расплавилось, вылилось, вывалилось, устало.
Рассчитывала, мечтала так одурело,
Что чуть ли не задохнулась, как опоздала.
Ну, кой-что украли, поэтому стала нищей.
Ну, в чем-то обидели, где-то опередили.
Наполнится пустота, всяк найдет, кто ищет.
Живем, бро и систерз, пока еще не допили…

18.07.12

Письмо другу, который уехал, но обещал вернуться

Да так ли грустно и туго, на самом деле, чтоб так вот тут плакать и письма тебе строчить. Четыре дня – и наступит тот понедельник, как прямо с платформы меня увезут врачи. Я кинусь бешеным спринтом тебе навстречу, обнять не успею, как тут же начну рассказ – о, тут о здоровой психике нет и речи, призыв успокоиться выпадет мимо касс.

В семнадцати днях уложила с десяток жизней – по мне, так не две недели, а двести лет; здесь столько всего случилось - а ты? Скажи мне, ты сколько пережила на чужой земле? Я все кипишую, я все о себе забочусь, хочу на здоровую голову слить с больной – на самом-то деле, тебя не хватает очень. Никак не оправиться, бейся хоть или ной. На самом-то деле мили рванули связи, и разница в час рассадила по одному – но ты мне не стала дальше ни в коем разе. Я просто боюсь, что одна все не подниму.

Я честно пыталась двигаться по линейке, я очень старалась жить в эти двести лет; в начале пути была сбита героем неким, но после аварии шаг пошел веселей. Вперед пару миль – опять оказалась сбита; вот, видишь, как без поддержки неровен шаг! Пока я тут ною, ты там веселись, люби там, а я поучусь сама это все решать.

Из пары историй, что я набросала в трубку, боюсь, ты услышала только огонь и мат. Да как объяснишь, когда капают гривны-рубли, какой шедевральный под кожей растекся ад. Да как уложить в беседы по три минуты, стараясь при том не путаться в новостях, чего ты боялась, пристала опять к кому ты, какие просрала шансы, как шансы мстят. (Да, видно крича-шумя и ругаясь матом, я красочно перечла, кто мне жизнь сломал…Ну, может, отчасти все во всем виноваты, но больше них виновата во всем сама.)

Да что это я, все слезы да сопли эти - проклятая слабость, привычка твоих бесед. Оставим на понедельник, когда приедет из далей твой поезд, будь проклят он насовсем. Оставим на понедельник, до этой встречи надеюсь освободиться от лишних слов.
Всегда эти рельсы спорят и мне перечат. Но ты возвращаешься скрипу колес назло.

Типичный Питер

Вверх по лестнице – на второй.
Вниз по лестнице – до угла.
Из возможных иных дорог
Выбрать верную не смогла.

Угол дома - так на диван.
Середина пути – за стол.
Непонятно, куда девать
Сгусток горечи.
Непростой

Вопиюще дождливый день.
Вопиюще короткий сон.
Позовите сюда людей,
Попоем с ними в унисон.

Вниз по лестнице – за дождем,
До угла и опять наверх.
Если в сырости убежден,
Разворачивай комплекс мер.

Мера в градуса х - спорит кто ж!
Будет ноль – сядешь на мели.
Если все еще слышен дождь -
Значит, мало себе налил.

Выше градус и шире смайл,
Громче голос и тише свет…
Вот как хочешь – так понимай:
Что здесь – истинно, что здесь – нет.

Неделимое

Поделить неделимое – это не для тебя.
Как простое число – на один и себя само.
Ты пока, одеяла краешек теребя,
Вычисляешь, с какого края кто дернуть мог.
Не тяни одеяло - порвешь, и не залатать:
Даже дыр не оставит твой вымученный рывок.
Четвертованной целости склеиться просто так
И с усилием – невозможно. Никто б не смог.
Если кто-то вцепился уж за одеяла край,
Заложи руки за спину, целое – не дели.
Если можешь – смотри, если хочется – умирай,
Если держишь - бери и прячься на край земли.

LEVEL UP

Все входящее – люди, нелюди, тексты песен -
Наседают на дух так, что он с непривычки сник.
Не с того, что в объеме – мал, что в пространстве – тесен,
А с того, что пришлось все бывшее потеснить.

А с того, что для каждой новой открытой двери
Раздается обиженный, тоже дверной, хлопок.
Демонстрирует прошлое: «Выкинуто теперь я» -
Будто непререкаемый венчанный полубог.

А с того, что внутри все дразнится и разнится,
Что «сегодня» атакой двинулось на «вчера».
Если «завтра» в тебя посмотрит пустой глазницей -
Значит, тут же придется заново начинать.

Что по кумполу бьет, то заходит – всегда открыто, -
Вьет иллюзию жизни – выстрел ли, поворот.
Бегай в замке сегодня - завтра сиди с корытом:
Виновата сама, если сняты замки с ворот.

Потому что ты – перекресток, регулировщик,
Модератор, бывалый райтер и новичок -
Вся ответственность на тебе.
Ну, удачи, в общем.
Не сникай, береги себя – нужен себе еще.

6/10/12

Отражение

В пересчете приобретений, бесед, утрат
я теряю или набрасываю свой возраст?
Сколько лет моему отражению по утрам,
оставляющему от целости только образ?
Если вдруг перед сном помыслю помолодеть -
пробуждение молча чертит морщины.
Это
за отсутствием прогрессивных иных идей
совершается с каждым в душащие моменты.

День за днем завожу ответственный диалог
с беспокойной второй, где-то возле меня живущей.
Разговоры, как безотчетное помело,
отирают всю пыль с пикирующего в уши.
В вечер чистое поворачивается спиной,
оставляя тебя, неустроившуюся, сзади.
Сколько знаков перерабатывается в ночь -
столько, значит, в меня впечатывается за день.
Попроси я теперь математиков сосчитать,
попроси все измерить – накроются их мерила.
Цифры выше, морщины глубже – ну, значит, так
очень качественно, конструктивно поговорила.

Вот и пробуй с таким запасом помолодеть,
посвежевшей проснуться, вылощенной, простите.
Сколько лет мне на фотографии – той, мы где
улыбаемся и поем, на газоне сидя?
Сколько лет мне - в сравнении с той, на кого сейчас,
перед зеркалом встав, воззрилась и не мигаю?
Вроде – те же глаза и локоны по плечам,
но какая-то…молодая была, другая.

Сколько лет тебе, отражение не мое,
не по дням, по минутам тянущееся в старость?..
Слишком много мне окружающее дает -
для того, чтоб в морщинахчищенное осталось.

15.10.12