На самом деле, я тоже очень хочу знать ответ на этот вопрос, но не задаю его. У моего доктора, скорее всего, есть только примерный ответ. Она знает протокол лечения и может вычислить срок моего пребывания здесь, назвав стандартные кризисные точки и прикинув риски в моем конкретном случае. Она знает, сколько дней длится основная терапия; смотрит в истории болезни, что обычно мой организм реагирует на некоторые препараты остро – значит, придется дополнять терапию. Она учитывает, что есть зафиксированные наукой подводные камни лечения, которые при столкновении с особенностями моего организма могут дать неожиданный эффект. А могут и не дать. Нельзя забывать и о том, что каждая история болезни оставляет немало страниц, куда будет вписано то, что не предусмотрит протокол и опыт докторов отделения. Я все это знаю, поэтому не спрашиваю, а объяснять окружающим не спешу.

То, что они говорят, обычно похоже на усеченные научно-популярные (а местами и не очень популярные) лекции по медицине. Часто после разговоров с ними я засиживаюсь в интернете и дополняю устный материал печатным – слишком много незнакомых, трудноуловимых слов. Обычно врачи не говорят о том, что ждет меня через неделю, а только разъясняют все, что касается сегодняшнего дня: показатели крови и другие нужные анализы, ход текущей терапии и редко – план обследований на завтра. Иногда это приводит к обсуждению течения заболевания вообще. Но наши гематологические беды именно что текут – своенравно и непредсказуемо. Поэтому врачи редко отвечают на вопросы «почему происходит именно так», «что будет дальше», «скажи, кукушка…» Они правда не знают, и я рада, что не берут на себя безумную смелость стойко констатировать причины и железно прогнозировать будущее. Те, кто переживает за меня, спрашивают, конечно, что же говорят врачи. Но мне почему-то кажется, что перечислять незнакомые большинству показатели крови, которые сильно отклоняются от нормы, вводить в тайну цитопении и говорить о смутных перспективах - неинтересно. Зачем эта информация здоровым людям?..

Эмпатии! Пожалуйста, побольше эмпатии, лучшей, что есть у вас. Едва ли я приму еду – многое мне сейчас нельзя, потому что цитопения требует диеты, что-то я просто съесть не смогу, потому что желудок атакован ядовитыми препаратами. Сложно будет принимать какие-то подарки; все-таки лечение – не день рождения, хотя принято думать, что госпитализированных нужно жалеть, беречь, заваливать-задаривать. Можно, конечно, но это не так важно. Самое сложное испытание здесь – отношенческий вакуум. Больничный мир довольно замкнут, информационное поле сосредоточено на том, что происходит в теле пациента, и человек при этом рискует сильно зациклиться на этих изменениях. Мебель, запахи, спецодежда сотрудников, процедуры и бесконечные капельницы – это все завораживает, дурманит и… затягивает. Чтобы не потерять связь с внешним миром, человеку, как и всегда, очень нужен человек, который найдет какой-нибудь способ выразить следующее: «Я с тобой, сочувствую тебе и очень жду твоего выздоровления». Беседы на отвлеченные темы и построение совместных планов усилят впечатление. Это гораздо ценнее авоськи с апельсинами.