- А как это, когда переливают кровь? Этот вопрос задала мне Лиза - упорный, целеустремлённый донор, который недавно сдал кровь 27-й раз. Я из уважения к ее опыту ответила не сразу. - Ну, наверное, так же, как при донации. - И улыбнулась новой мысли. - Только в обратную сторону.
Лиза приняла ответ, а я который день хожу и думаю - неужели же правда нечего мне сказать об этом? Неужели я... Ничего не чувствую, когда мне переливают кровь? Физически и правда - ничего. Укол в вену - да, действие премедикации (анальгин с демедролом, на всякий случай) - обязательно, потому что её удар по силе сравнится с боксерским (выключает быстро, последствия тяжёлые). А переливание - как любая капельница: если игла катетера аккуратно держится в вене, то движение вливаемой жидкости не чувствуется. То есть физически - все-таки никак.
Но эмоционально - американские горки, честное слово.
На десятый год болезни, после того, как все много раз поменялось, я попала в трансфузионную зависимость: собственные клетки крови живут недолго, уровень гемоглобина сильно хромает, и без донорской крови не получается.
Странный вид зависимости, но ведь и родственный другой, нашей общей - друг от друга. То есть я сейчас в самом прямом смысле зависима от других людей - для жизни, счастливой и бодрой, мне нужно то самое ценное, что в нашем организме есть. То, что качает сердце, без чего у него не было бы работы; то, что даёт силу мозгу. То, что называют рекой жизни.
И вот он - пухлый бордовый пакет надо мной; налитая соком крупная ягода с пуповиной - шнур от пакета тянется ко мне. Сейчас я медленно, в прямом смысле - по капле, выпью этот сок. Гастрономические параллели неизбежны: этот пакет - моя пища, и если повезёт, после переливания я стану бодрее, сильнее. Здоровее - нет, но сильнее! Бордовая ягода даст мне больше, чем самые полезные каши, орехи, фрукты. Точнее, она даст мне (почти) все, а они - ничего. Надежда моя!
- Понимаешь, у них новая мулька - выше 70 не переливают, - сказала в декабре гематолог. С тех пор наблюдение за падением гемоглобина носит азартный и тревожный характер: загадочная мулька очертила грань - 70 единиц, - до которой надо то ли продержаться, то ли быстрее дойти, чтобы законно получить дозу.
- Но почему?? - дошло до меня через четыре месяца. - Я думаю, - размышляла гематолог, - это из-за того, что доноров мало.
"Доноров мало, доноров мало", - повторяю я про себя, пока содержимое пакета с кровью тянется по трубке в мою вену. "Бесценный пакет".
Я всматриваюсь в надписи на пакете. "Эр-взвесь. Срок годности. Код донора". Моя энергия имеет вес, имеет срок жизни, но безымянна. Доноров, которых мало, прячут от реципиентов... Бесценный пакет!
После переливания гемоглобин подрастает. Новый показатель его уровня в моей крови тоже имеет срок жизни. Сил нет! А доноров мало. И страшно, и трепетно, и радостно, и плакать хочется.
Хорошо, что мы с Лизой встретились: донор и реципиент всегда играют в одной команде, а потому должны понимать друг друга. Да и я бы не задумалась, как это: ведь ко всему можно привыкнуть, а значит - перестать замечать.
