ЧАРЛИ НА ОТДЕЛЕНИИ ПЕРЕЛИВАНИЯ КРОВИ
Иллюстрация Нины Фрейман
По отделению переливания крови я ходила, как Чарли по шоколадной фабрике: все увиденное вызывало детский восторг - надо же, это вот так все устроено! - ощущение волшебства и провоцировало поток междометий и вопросов.
- Ух ты! Вау! А какие показатели крови здесь проверяют? Что означает "обедненная лейкоцитами", кто обедняет кровь? Из чего сделан консервант для крови? Ой, это весь запас плазмы?

Донорская кровь, конечно, не шоколад - ну какие от нее детская радость, гастрономическое блаженство. Заведующий отделением, конечно, не Вилли Вонка - абсолютно другой герой: серьезный врач, трансфузиолог, сильный мужчина, донор. Но мне переливают кровь каждый месяц, и эта процедура качественно меняет жизнь, а все, что я знаю о "лекарстве" - кровь сдают здоровые люди. При этом мне есть большое дело до того, что происходит между моментами, когда кровь уходит от донора и перетекает ко мне. Я правда считаю это волшебством.
Вообще-то ОПК похож на маленькую поликлинику. Длинный коридор, бахилы, банкетки вдоль стен, "Кто последний?", "Проходите!", регистратура, кабинет терапевта, процедурный зал.
Я-то жалуюсь все время, что получить кровь трудно; так ее и сдать нелегко! Те же волнение, ожидание, и гарантий стопроцентных нет. Как на шоколадной фабрике, здесь можно затеряться, на одном из этапов пропасть - и не стать донором.

- Сто двадцать два! Сто двадцать пять!

Лаборант проверяет уровень гемоглобина моментально - и я наливаюсь завистью, потому что обычно жду результаты своих анализов по полдня. Но я-то ладно, я уже болею, а в регистратуру ОПК приходят люди, которые уверены - или почти уверены - в своей физической состоятельности. Сто двадцать два - это хороший гемоглобин, но теперь донор идет в кабинет врача, поговорить о возможных противопоказаниях, встать на весы; и я почему-то заранее переживаю за каждого из тех, кто ждёт в очереди, - очень хочется верить, что пройдут все. А вдруг кому-то скажут "нет"?

В тайных комнатах, где происходит волшебство, где кровь разделяют на компоненты, очищают от лейкоцитов, забивают ею огромные холодильники, держат на карантине, проверяют на инфекции, я забываю о людях.
Кровь донора, которая перестает ему принадлежать после пятнадцатиминутного сдавливания груши, проходит такой же длинный путь, как и он сам (удаление лейкоцитов, разделение на компоненты); она так же может не попасть в организм другого человека, как потенциальный донор может быть не допущен к сдаче, если, скажем, в ней обнаружат признаки заболеваний.
Но заведующий сообщает, что это не имеет значения, что желание помочь гораздо важнее, и я ему верю, и снова распрашиваю обо всем:

• А почему гематологи говорят, что нельзя переливать пациенту кровь, когда гемоглобин выше 70? А почему на гематологическом отделении стоит аппарат для нагревания крови? А чем "эр.масса" отличается от "эр.взвеси"?

Это уже вопросы про меня, конечно. Гематологи говорят, что есть порог 70 - его на самом деле нет; но когда заявка врача на подбор донорской крови попадает на ОПК, тут не обессудишь, потому что решать будут трансфузиологи, и у них особые ориентиры для каждой группы пациентов. "Эр. Масса" имеет другой состав, но она осталась в прошлом, просто с холодильника надпись не убрали. А в холодильнике температура плюс три, и такая холодная кровь не сделает сердце горячим, а пациента - бодрым.

Я отворачиваюсь от холодильников, выхожу в коридор с кушетками и устало опускаюсь на одну из них.
Я все-таки Чарли - мальчик из бедной семьи. Ну то есть - пациент, бедный на клетки крови. У будущих доноров гемоглобин сто двадцать два, сто двадцать пять, а у меня сейчас - дай бог две трети от этого. Но сквозь усталость пробивается очень бодрая мысль: кажется, волшебство этой фабрики все-таки происходит для меня.
Я проследила большой путь, первую половину которого проходит донор, вторую - не принадлежащая уже ему кровь, а конец этого пути… я. Мальчик из бедной семьи. Ну то есть - пациент гематологического отделения.

Кажется, я нашла настоящий путь от сердца к сердцу. И вовсе он не волшебный, а вполне реальный.
Made on
Tilda